Отрицание своей зависимости

Очень страшно осознавать, что ты хронически, неизлечимо и смертельно болен. «Жизнь становится все хуже, но ведь у меня ничего не болит? И врачи меня толком не лечат, только ломки снимают... А может, они ничего не понимают, и я не алкоголик? Не наркоман? Или мне удастся однажды от этого избавиться? Надо только как следует захотеть... «Кто хочет, тот добьется», чтобы я, да не смог больше не уколоться? Да просто не буду, и все. Какая там болезнь?!» Но проходит несколько часов, и логика чуть меняется: «Когда-нибудь я брошу обязательно. Ну что, я не понимаю, сам на днях друга хоронил, все наши поумирали уже... но это не про меня. Мне только надо себя в порядок сегодня привести, а завтра я брошу. Что я, не понимаю? Мне только сейчас надо «поправиться», а то разве так можно бросать! Надо постепенно, я сам все знаю, и никто мне не нужен. Я сам!»

Знакомые слова, правда? Вроде бы все понимает, и даже готов иногда поговорить о том, что надо бросать — но только когда выпил, а трезвый отказывается обсуждать эту тему: не подходи!

Похоже на то, что болезнь управляет мыслями и поступками наркомана и алкоголика, но сама находится за спиной, он ее не видит и думает, что это его собственные мысли и намерения. Человек обманут или обманывает сам себя — а потом и нас. Ведомый болезнью, наркоман или алкоголик узнает последним, что он — болен. Нам со стороны видна болезнь, управляющая им как бы со спины, сам же он ее не видит. А раз он не видит свою болезнь, боль, проблему — он и не оставляет места для помощи, помощи просто некуда войти! Даже если он согласится под нажимом близких «что-то делать», только бы от него все отстали, внутри он не готов к изменениям и помощь пройдет мимо без пользы.

Зависимый человек показывает чудеса изобретательности, только бы не признать факт болезни и необходимость действий по выздоровлению. Похоже, что ему невозможно принять в себя мысль, что он больше ничего не будет употреблять никогда, и он готов на любые «кульбиты» объяснений, лишь бы не лишить себя единственного, что составляет сейчас для него жизнь — алкоголя или наркотика. Вот список примеров, узнайте среди них свои:

• «ничего особенного, все пьют», «я не собираюсь колоться, только один раз попробовал...», «алкоголики в канаве лежат, а меня уважают на работе», «я просто отдыхаю»... т.е. отрицание факта алкоголизма или наркомании;
• «просто у меня нервная работа», «это вы мне нервы треплете, из-за вас и пью», «как к друзьям попаду, сразу уколюсь, может, квартиру поменять?», «просто у меня нет друзей, вот я и пью», «жизнь теперь такая, каждый за себя»... т.е. отрицание факта, что проблема в алкоголе или наркотиках;
• «отстань, не твое дело!», « я пью на свои, а не на твои », «поймешь, наркоманы — особенные люди»... т.е. отрицание того, что зависимость влияет на людей вокруг;
• «мне сказали, что алкоголизм неизлечим, дай мне спокойно пить», «героин умеет ждать, без толку бросать», «ломка — это такая нагрузка на организм, переламываться вредно»... т.е. отрицание того, что можно и нужно выздоравливать;
• «я уже год не пью, что тебе еще надо?!», «я уже прошел реабилитацию, теперь надо работать, а не на группы ходить», «у меня уже все наладилось, мне пора заняться делами»... т.е. отрицание того, что даже выздоравливающий алкоголик или наркоман вовсе не стал здоровым и ему нужно продолжать поддерживать свое состояние.

И так далее, и так далее... Удивительно, как меняется сознание человека, когда болезнь поднимает голову, особенно это видно у выздоравливающих людей, там контраст очень заметен. Человек пытается жить так, как будто он «независимый», и постоянно неожиданно для самого себя сталкивается с неудачами, поражениями, но реальность зависимости им все равно не принимается: он в отрицании, и потому не может научиться на собственном опыте.

Отрицание можно сравнить с течением реки, против которого движется лодка выздоровления. Если человек не будет все время грести, то на быстром течении сразу или на плесе медленно и незаметно, но его обязательно снесет назад, в водопад, и все будет очень плохо. Чем дальше тебя отнесло назад, тем труднее вновь выровнять лодку и выгрести против течения — а на последних метрах уже и невозможно... Отрицание — сила, действующая против нас и против нашего выздоровления, и для того, чтобы выздоравливать, нам придется стоять против нее. Как — посмотрим дальше здесь и в главе «Выздоровление».

Persona и Id.

Есть один психологический образ, позволяющий очень точно понять, почему наркоман или алкоголик так, на первый взгляд, странно ведет себя. Говорят, что причины поступка человека можно представить состоящими из двух частей (см. рис. 11).

В осознаваемой или полуосознаваемой части находятся наши представления о себе самом — кто я? — и о жизни («надо трудиться» или «надо жить для себя»), принципы («слабых не обижать!»), ценности, полученные нами извне — никто с ними не рождается,— но усвоенные настолько хорошо, что они уже стали нашими собственными, навыки, логические построения, которые мы выстраиваем из фактов и своих принципов... про себя и свою жизнь. Словом, вся наша осознаваемая «умственная кухня». Кое-что из этого мы не особенно осознаем, и только после некоторых усилий сможем понять, что есть некий принцип, безусловно нами принятый (так у многих людей принято стремление к справедливости). Это наша личность. Persona на латыни, и вся наша осознанная мотивация, «я поэтому так поступаю!» — отсюда.

Но это только половина причин наших поступков. В иной части под названием Id скрываются, и нередко именно скрываются от нас, не осознаются нами, некие первичные потребности нашего существа. Это биологические потребности: еда, сон, отдых — но и не только. Хочется думать, что это еще и потребность в любви — что может быть первичнее этой потребности? Может быть, некоторые чувства — например, страх — тоже живут здесь. Потому что потребность в безопасности — это, без сомнения, первичная потребность.

Получается часто, что сигналы из Persona и Id противоречат друг другу. Например, принцип «нельзя бросать друга в беде» заставляет нас кинуться ему на помощь, но страх боли и даже смерти гонит нас прочь. Мы медлим... Если страх не будет преодолен, друг помощи не получит. Почему-то Id-овые стимулы сильнее, и они как бы управляют нами — если мы не сможем управлять ими, а для этого их надо «перетащить» частично в часть Persona, т.е. осознать и что-то с ними сделать, потому что что- то менять мы можем только в части Persona. Это очень важно: потребности контролировать мы не можем, но можем их осознавать. Поведение же можно контролировать. Осознав свой страх, мы можем сделать его огромной силой, он даст энергию гневу, и наша пустоватая декларация «надо другу помогать» наполнится жизнью и силой, Id очень жизненна! А можем и не справиться с ним, но по крайней мере мы будем знать, что мы струсили (и как-то это оправдывать... или стыдиться этого).

Рис. 11. Мотивы поступков человека

Я пишу об этом потому, что, как я думаю, потребность в наркотике становится вполне Id-овой потребностью у наркомана, а потребность в алкоголе — у алкоголика. Это такой сильный стимул, который больше потребности в еде, в безопасности (милиция) или даже смерти... Мощнейший стимул требует употребить наркотик или алкоголь несмотря — в буквальном смысле, не рассматривая — на то, что может противопоставить этому слабенькая Persona. Наркотик — это стремление к счастью, к безопасности, к отдыху от эмоциональной и физической боли...Все наши «твердые решения» больше не употреблять, логика обстоятельств и «приемчики» меркнут и вянут в сопоставлении с этой мощнейшей силой Id.

Очень важно понимать, что усиливая как-то Persona, мы никак не делаем его сильнее Id. Как бы мы ни шлифовали, ни оттачивали наш инструмент Persona, пока мы не применим его к стимулу, осознанному, «вытащенному» из Id, инструмент бессилен. Тренировки воли наркомана обречены на провал. Выход в другом: научиться осознавать свое стремление к наркотику, не вытесняя его назад в Id, а рассматривая и наблюдая его в жизни, осознавая его — тогда тяга к наркотику становится более управляемой. Как же это сделать?

Разобраться с отрицаниями и внутренним неосознаваемым стремлением употребить наркотик или выпить, хотя бы увидеть его и начать с ним что-то делать — все это не по силам одному человеку. Именно неосознаваемость отрицаний и внутренних побуждений относит проблемы как бы за спину человеку, и как мы без зеркала не увидим, что у нас на спине, так и без живого «зеркала» других людей мы не справимся с этими проблемами.

Это «живое зеркало» должно быть специально устроено. Мы не примем во внимание упреки злого недоброжелательного к нам человека, не ждем помощи от чужака, ничего не смыслящего в наших бедах, и нам не годится зеркало, в котором отражаемся не мы, а кто-то другой. Итак, нам нужны люди, которые понимают наши проблемы (такие же, как мы, или, может быть, тот, кто специально научился — специалист?), доброжелательные именно к нам, кто без осуждения и с интересом именно к нам хочет нам помочь. Это осуществляется (в некоторой степени) на консультациях со специалистом, но максимально полно это звучит в группе, где собираются люди с похожими проблемами для того, чтобы помогать друг другу. Именно там можно увидеть «свою спину» и начать с ней что-то делать. У группы есть свои законы эффективности, но об этом подробнее — в главе «Выздоровление».

Доктор Джекил и мистер Хайд.

В мировой художественной литературе часто встречается один образ. Это удивительно, как разные авторы из разных культур одинаково видят проблему двойственности человека. Скажем, «Черный человек» С. Есенина, с которым беседовал поэт, «Портрет Дориана Грея» О. Уайлда или знаменитый рассказ Р. Л. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Последняя упоминается в классическом тексте выздоравливающих наркоманов «Анонимные Наркоманы»‘“, потому скажем о ней несколько подробнее. В одном маленьком городке, где все друг друга знали, жил да был любимый всеми доктор Джекил, милейший человек. У него были друзья, но и весь город любил его. И вдруг в его доме поселяется некий отвратительный тип по имени Хайд, который ведет себя все хуже и хуже, пока не доходит дело до убийства. История разворачивается как детектив, потому что друзья ничего не понимают, но ясно, что доктор Джекил попал в беду с этим Хайдом, и друзья решаются помочь ему выгнать его. Но при неких очень странных обстоятельствах доктор Джекил умирает и оставляет письмо, из которого друзья понимают, что доктор Джекил и мистер Хайд — одно лицо. Оказывается, в поисках прописи одного лекарства, доктор Джекил набрел на один состав, который позволял ему избавиться от сковывавших его нравственных рамок. Выпив его, он становился свободным и счастливым. Он менялся и внешне, лицо его теряло то, что как бы мы теперь сказали, составляло его личность, его первичные потребности делали его неузнаваемо бессовестным и гадким. Он стал позволять себе иногда «расслабиться» в одиночку, и с течением времени его таким увидели, и тогда он назвал этого гадкого типа «мистер Хайд» и сказал всем, что тот пока живет у него дома. Доктор понимал, что это не будет долго продолжаться, но тут он просчитался. В какой-то момент он уже не смог оставаться без зелья, и уже Хайд становился все более естественным, а Джекилу, чтобы оставаться собой, теперь уже требовалось иное лекарство... Чтобы быть прежним, он уже должен был принимать вещество, его естественное состояние стало — Хайд...Это было ужасно. Когда Хайд совершил убийство на улице, Джекил понял, что он должен его остановить, и единственное, что ему оставалось — покончить с собой, пока он еще Джекил... Что он и делает, оставив другу письмо, и так трагически заканчивается рассказ.

Понятно, почему наркоманы вспомнили эту историю для описания своего состояния. Кстати, С. Есенин в совершенно такой же истории про «черного человека» пишет про алкоголь. Это одно из последних его стихотворений, и смерть его была столь же ужасна.

Присутствие одновременно двух субличностей в наркомане или алкоголике известно всем его близким. Это даже не прямо связано с состоянием опьянения — если бы... Нет, нередко из глаз вполне трезвого наркомана — пока еще трезвого — на вас смотрит Хайд. У этого человека нет к вам любви, нет сочувствия, он умен и холоден, и единственное, что он на самом деле хочет, — это употребить наркотик, при этом получив максимальное удовольствие, в том числе и помучив вас — или поиграв с вами в милую дружбу, что то же самое. Это часть его личности, точнее, «рубцы» на личности, которые оставил наркотик или алкоголь, и жизнь зависимого человека. Это не просто «травматический» опыт, который пытаются лечить некоторые психологи. Это совсем иное, не поддающееся «коррекции», не управляемое его иной субличностью состояние его души. Лучше всего это можно понять, вспомнив Кая из «Снежной королевы» Г.Х.Андерсена.

А Джекил тоже есть, есть хороший, добрый и чистый человек, который сам сильнее всех остальных страдает от такого соседства, и которого Хайд убьет, если не остановить его. Но сам человек остановить Хайда не в состоянии, потому что Джекил и Хайд — равны... и Хайд становится все сильнее, а Джекил слабеет. Джекилу нужна помощь — вот опять мы заговорили о группе, в которой выздоравливают наркоманы. Чтобы выжить, ему нужны будут открытость на этих группах (или как говорят выздоравливающие наркоманы «честность, открытость, готовность») и способность слушать то, что говорят ему, прямо или в переносах на себя, другие участники группы, слушать и слышать. Но об этом позже.

В. Воля. Воля — это огромная энергия для осуществления человеком своих целей. Мы знаем множество примеров того, как воля людей «двигала горы». Эти слова относятся к вере, но вера именно с помощью воли приводит в движение жизнь вокруг нас. Духовная сфера дает огромный импульс воле. Воля находится на границе духовной и душевной сферы человека, и осуществляет с помощью душевной сферы то, что духовная часть считает важным и правильным (рис.З).

Система ценностей человека, его представления о главном мобилизуют огромные силы. Здесь и знаменитые подвиги ради того, что люди считали сверхважным, и маленькие подвиги нашей повседневной жизни: мы буквально «подвигаем» себя для осуществления того, что нам диктует наша система ценностей. Встать утром рано на работу — «нужно», помочь человеку в беде — «надо помогать людям», отказаться от дорогостоящих удовольствий — «есть вещи поважнее».

Что же случилось с волей наркомана и алкоголика, почему «твердые решения бросить» — данные не только другим людям, но и себе самому! — не осуществляются? Внешне зависимый человек производит впечатление безвольного, «тряпки», бессильного выполнить то, что он действительно хочет. Это именно внешнее впечатление, потому что люди извне судят об отказе от вещества как о решении отказа от «удовольствия» (что-то вроде конфеты в детстве) и о способности пройти через боль ломки или похмелья (а это похоже на визит к стоматологу). Логика проста: «мы же это делаем, нам просто приходится напрячь волю, потому что мы понимаем: это нужно. А ты?!»

Алкоголик и наркоман устроены по-другому. В их первичных потребностях, таких важных и лишь частично осознаваемых, находится потребность в веществе. Эта потребность заставляет зависимого человека как раз не отказываться от употребления, а совершать усилия, чтобы найти вещество и употребить его. Наркоман или алкоголик пройдет через почти любые препятствия, чтобы найти наркотик или алкоголь. Тут воли всегда достаточно. Воля есть, она сильная — но искаженная духовная сфера направляет ее в другую сторону.

Голос «нужно» слишком слаб: даже страх смерти не может остановить наркомана во время тяги. Смотрите: мы пытаемся преодолеть что-то выше, чем даже смерть... Это призыв к подвигу, сравнимому с высокими подвигами войны, например. И теперь представьте, что алкоголик или наркоман должен быть в этом состоянии подвига годами... Разве это реально? Атака длиною в годы — это невозможно пережить. Во всяком случае, в одиночку обычному человеку. А наркоман или алкоголик — это простой человек, с нормальными слабостями и к тому же с не очень весомым жизненным опытом (который отчасти формирует духовную сферу). Его «нужно» поэтому не очень развито. Ему, конечно, не выстоять. Почему же «в одиночку»? А потому что его близкие, сочувствующие ему в этой борьбе, не рядом с ним. Близкие не борются как он с тягой, они не равны ему. Вот еще почему так важно, чтобы рядом с выздоравливающим наркоманом или алкоголиком был кто-то такой же как он. Потому что войну в одиночку выигрывает только в кино Джеймс Бонд, а реальная жизнь устроена, пожалуй, как у нас: «вставай, страна огромная...».

Аналогия с войной может показаться чрезмерно пафосной. Поверьте, это не так. По словам академика Л.И. Абалкина, алкоголизм за 10 лет убил больше людей, чем вся война в Афганистане.

В 2004 г. от алкогольного отравления погибло 52,5 тысячи человек. За последние 10 лет наркомания выкосила в нашей стране целое поколение молодых, талантливых и чистых ребят, и мы еще вспомним о них лет через двадцать, когда в нашей стране почувствуется пропасть между старыми и еще маленькими... Есть выжившие повзрослевшие мальчики с потерянной юностью, есть сироты и одинокие старые родители. Есть тихая война, которая продолжается сегодня: война с тягой, с болью, с безумием. Есть «Смерш» и вообще НКВД — понятно, кто. Без них нельзя, нельзя милиции сегодня не хватать тех, кто участвует в этом ужасе наркомании — но это же наши больные дети... Есть тыл — наши близкие, кто делает на своем месте все для того, чтобы наркоманы и алкоголики выздоравливали — но ничего не могут сделать ВМЕСТО них... Выздоровление, как и война, — тяжелая грязная работа, иногда тупая и жестокая, и все так зависит от того, кто рядом с тобой в этом деле. И как война — это еще и жизнь, которая продолжается и на войне. Работают, женятся, рожают детей... Как на войне, обязательно встает вопрос: вот ты остался один, от тебя зависит все. С кем ты сейчас, сломаешься, или вспомнишь о товарищах и будешь стоять? Просто стоять в выздоровлении, когда кажется, что все уже бессмысленно, и все кончено, а все равно «во что бы то ни стало не употреблять первой дозы и не выпить первого глотка». И как на войне, то, что мы отступаем, не значит, что надо бежать в лагерь врагов. Есть и пленные, которых надо спасать... раненые, которых надо лечить, а не добивать. Люди, которые прошли войну, знают цену жизни.

Мне кажется, что, если алкоголик и наркоман осознает, что он на войне, и не на киношных «пострелюшках», а на настоящей войне, — они найдут в ней свое достойное место. К сожалению, этот образ не близок молодым ребятам, они во многом утратили то, что еще помнит мое поколение, воспитанное теми, кто пережил Отечественную войну. Но это можно объяснить и показать в жизни, и тогда они оказываются очень достойным, вовсе не потерянным поколением. Можно даже не говорить о войне, но показать, что происходит в их жизни и как можно выздоравливать вместе. Если их личность вспомнит о себе, если в них проснется задавленное человеческое достоинство, дружба, честь — они сделают выздоровление важнейшей частью себя, и тогда их личность выйдет на войну с потребностью в наркотике, даже если они не будут называть это словом «война».